VIP-объект в районе села Прасковеевка построен ценой уничтожения тысяч краснокнижных деревьев, на его снабжение брошены объемы электроэнергии и природного газа, которых хватило бы многотысячному городу.
На «объект», который, согласно широко известному письму Сергея Колесникова президенту России, называется «Проект Юг», мы выехали 11 февраля из Геленджика примерно в половине второго дня, после того как встретили в аэропорту журналистку газеты «Собеседник» Римму Ахмирову. Её и наши планы совпадали — мы хотели посмотреть, что творится на этом объекте. По нашим сведениям, он был построен с серьёзными нарушениями природоохранного законодательства. В Геленджике к нашей экспедиции присоединились руководитель Геленджикского правозащитного центра Владимир Иванов и геленджикские активисты Эковахты Константин Андрамонов, Зуфар Ачилов и Елена Руденко.
Таким образом, нас было восемь человек: в нашей машине вместе со мной ехали мои товарищи по Экологической Вахте Северного Кавказа Сурен Газарян, Катя Соловьёва и Римма, на двух других машинах ехали геленджикские активисты.
По пути от Дивноморского до Прасковеевки мы не увидели ни одной встречной машины. Единственное, что бросилось в глаза на этом участке дороги, — тянущаяся параллельно трасса новой ЛЭП. Она впечатляла своими мощными стальными опорами. Можно было предположить, что линия протянута к какому-нибудь металлургическому заводу. Нигде в округе больше нет таких мощных ЛЭП: для электроснабжения Прасковеевки, Джанхота и Дивноморского достаточно обычных линий электропередачи на столбах. То есть потребности «объекта» в электроэнергии многократно превышают нужды всех окрестных населённых пунктов, вместе взятых. По неофициальной информации, около 20% всей электроэнергии Геленджикского района уходит на ещё не достроенное поместье.
Ещё что бросилось в глаза по дороге — это газовая труба, которую протянули к поместью со стороны Геленджика. Диаметр трубы — около 80 сантиметров, чего хватило бы для снабжения газом какого-нибудь цементного завода. При этом в самой Прасковеевке газа нет: по улицам села даже не проложены разводящие сети.
Так называемый КПП (будку со шлагбаумом), который стоит у развилки дорог, одна из которых ведёт к берегу моря, а другая (ведущая к поместью) поднимается в гору параллельно ЛЭП, мы проскочили, не сбавляя скорости. Владимир Иванов, руководитель Геленджикского правозащитного центра, который ехал впереди нас, остановил свою машину у будки и стал что-то спрашивать у охранника. Сурен же на открытом шлагбауме не стал тормозить и проехал дальше, на что охранники не обратили никакого внимания. То есть нас банально «промухали». При этом никаких табличек, информирующих о том, что ездить по этой дороге нельзя, мы не увидели на всём её протяжении.
Дорога двухполосная, довольно узкая, но отличного качества: асфальт на бетонной подушке, бетонные обочины с отбойниками и зарешеченной ливнёвкой. Километра через три-четыре дорога привела на перевал, с которого можно было обозреть часть территории поместья. Мы даже остановились возле какой-то автостоянки, чтобы осмотреться. Далеко внизу было видно море, по обе стороны — разбросанные по лесу строения, бетонные каркасы ещё строящихся зданий, дороги. Целый городок в лесу. На самом перевале обнаружилась вышка мобильной связи (ничего, кроме «Мегафона», на территории не работает).
Мимо нас проехало несколько грузовых машин, а по пути следования мы видели нескольких строителей. Они с удивлением смотрели на уазик, пытаясь, видимо, угадать в нас каких-нибудь начальников, но попыток вступить с нами в контакт не предпринимали. На спуске с перевала асфальт закончился, и по ведущей дальше бетонке мы подкатили прямо к тому самому зданию, которое мы видели на фотографиях «дачи Путина», размещённых на сайте «Руликс».
Сама дорога упиралась в некое подобие подземного гаража, а главный вход и ведущая к нему кипарисовая аллея оказались в стороне. Здесь мы разделились. Сурен и Катя Соловьёва остались возле гаража, а я и журналистка «Собеседника» Римма Ахмирова пошли в сторону аллеи. Вопреки ожиданиям, никаких охранников там не оказалось. Погуляв по аллее и поснимав кипарисы, которые были привезены сюда и посажены уже во взрослом виде, мы пошли к порталу дворца. Вход внутрь был наглухо закрыт, как и ворота с золочёным двуглавым орлом, через которые можно было бы попасть во внутренний двор.
Пока фотографировали ворота, мимо нас проследовал рабочий в синей спецовке — это был первый человек, которого я увидел непосредственно у объекта. Он равнодушно посмотрел на нас и удалился. Видимо, здешних рабочих так приучили: никуда не совать нос и никому не задавать вопросов.
У портала дворца разбит декоративный парк. Кроме кипарисов здесь высажены хвойные кустарники и вечнозелёные магнолии. Очевидно, на одно только искусственное озеленение были потрачены десятки миллионов рублей — видно, что сажались уже взрослые деревья и кустарники. Декоративная растительность раскинулась в окружении естественной, я обратил внимание на размер здешних пицундских сосен — некоторые деревья были в обхват. Кое-где были видны деревца можжевельника высокого — ещё одного местного «краснокнижника». Учитывая, что один только дворец и декоративный парк занимают площадь не менее чем 10 гектаров, можно грубо прикинуть, что только на этом участке было уничтожено несколько тысяч великовозрастных эталонных пицундских сосен (возможно, также и можжевельников).
Из парка мы спустились к торцу дворца, возле которого расположен не то фонтан, не то бассейн. В торце имеется ниша со стеклянными стенами, за которыми виден бассейн с подогревом и шезлонги. Очевидно, всё сделано таким образом, чтобы у отдыхающих была возможность курсировать между тёплым бассейном под крышей и уличным бассейном-фонтаном.
Обогнув дворец с торца, мы попали к ещё одному порталу, уже обращённому к морю. На крыльце возились несколько рабочих, нас они видели, но никак на это не реагировали.
От морского портала дворца к берегу ведут брусчатые дорожки — здесь как раз видно, что строители старались максимально сохранить естественную растительность (очевидно, исключительно для того, чтобы дворец не был виден с моря), но и это у них не сильно получилось. Во многих местах видно, что корни сосен были подрыты в процессе прокладки дорожек и уличного освещения. Теперь эти деревья обречены на медленную смерть.
К самому берегу спуститься не удалось: напротив дворца берег обрывается крутым склоном. С обрыва мы увидели, как по пляжу ездят КамАЗы, вываливают в море огромные валуны. Судя по внешним признакам, там ведётся строительство марины для яхт, строят волноотбойную стенку.
Оттуда же, с обрыва, я позвонил Сурену, узнать, как у них с Катей дела. Сурен сообщил, что к нему подошли сотрудники ФСО и требуют стереть фотографии, которые он успел сделать. Сурен сказал, чтобы мы не спешили к машине и продолжили осмотр объекта. Но едва мы успели вытащить из наших фотоаппаратов флешки и спрятать их, как на дорожке показался молодой человек в чёрной форменной одежде. Не обращая внимания на его призывы подойти, мы прошли неспешным шагом к кипарисовой аллее, где нам на встречу вышел ещё один молодой человек, но уже в камуфляжной форме. Он представился сотрудником Федеральной службы охраны и попросил проследовать к нашему уазику.
Дальше начались уже описанные в пресс-релизах Экологической Вахты события с нашим задержанием, насильственным похищением наших вещей, аппаратуры и документов охранниками ЧОП «Рубин» и лейтенантом ФСО Альбертом Никитиным и последующим доставлением нас в милицию. Из личных наблюдений могу добавить следующее.
Сотрудники многочисленных силовых структур, участвовавших в операции по выдворению нас с территории дворца, давали совершенно противоречивые объяснения своим действиям. Сотрудники ФСО утверждали, что охраняют частную территорию, и даже пытались читать нам лекции о том, как нехорошо без разрешения заходить в чужие дома. В то же время сотрудники милиции несколько раз повторили, что мы находимся на режимной территории объекта государственной важности, охраняемой в особом порядке.
Лица в гражданском, присутствовавшие при грабеже нашего уазика, утверждали, что земля, на которой находится объект государственной важности, давно выведена из состава земель лесного фонда неким решением правительства.
На территории дворца довольно много иностранцев. Возле подземного гаража я видел машину с молдавскими номерами, к нам подходил итальянец по имени Джузеппе (предположительно, ландшафтный архитектор). Сам смотрящий за стройкой, человек по имени Тахир, который держал Сурена, когда у него забирали сумку и телефон, а у меня забрал рюкзак с личными вещами, судя по акценту и внешнему виду, — гость с Балканского полуострова.
Когда началась потасовка с сотрудниками ЧОП «Рубин», которые стали забирать наши вещи, у меня перестал работать телефон: пропала сеть. Хотя до инцидента связь была отличная. Очевидно, это тоже одна из здешних мер безопасности: в случае проникновения на территорию посторонних сразу глушится мобильная связь. Это несложно, поскольку на территории поместья есть своя сотовая вышка, а других вышек в округе нет.
Из-за того что у нас в течение почти двух часов не было связи с внешним миром, мы не могли координировать действия с товарищами, которые остались внизу у КПП. Между тем руководитель Геленджикского правозащитного центра Владимир Иванов и геленджикские активисты Эковахты Константин Андрамонов, Зуфар Ачилов и Елена Руденко осуществили в это время целую операцию по вызволению нас с территории поместья. Когда с нами пропала связь, активисты, решив, что нас похитили и, возможно, избивают, стали звонить в милицию, требуя выслать оперативную группу (которая так и не приехала).
Пока ждали милицию, Владимир Иванов и Зуфар Ачилов своими машинами перегородили дорогу, заявив, что не будут пропускать никакой транспорт, как в сторону дворца, так и из него. В результате у КПП образовался небольшой затор — преимущественно из грузовых автомобилей, следующих в поместье. Разбираться с блокадниками приехал какой-то большой начальник, назвавшийся Георгием Дмитриевичем, у которого чуть не случилась драка с Владимиром Ивановым, когда он пытался сфотографировать этого начальника.
Похищенные у нас ноутбуки, фотоаппараты, модемы и флеш-карты так и не нашлись в лесу, в отличие от рюкзаков с личными вещами (которые, впрочем, так нам и не отдали, но мы их хоть видели в милиции). Очевидно, техника была изъята для личного ознакомления с её содержимым некоего высшего начальства.
Хотелось бы узнать имена этих начальников, руководящих, по сути дела, организованной преступной группировкой, у которых в подчинении сотрудники ФСО, пограничники, геленджикская милиция.
История черноморского дворца началась с преступления — с самоуправного захвата лесных земель, сопровождалась преступлениями — порубками краснокнижных деревьев, незаконным перекрытием берега и, как показывают последние события, очевидно, и дальше будет сопровождаться преступлениями, причём их количество будет нарастать как снежный ком.
Экологическая Вахта по Северному Кавказу
Статьи по теме:
- Превращение Москвы в дорожное гетто.
Те, кто мечтает носиться на своём миленьком авто по десятиполосным автострадам мимо небоскрёбов, кончат тем же, что и миллионы жителей мегаполисов третьего мира.
- Ноэль Мамер: «Мы имеем глубочайший кризис европейского дела и европейского духа».
«Зелёная повестка дня» стала актуальной в Старом Свете, причём для сил разной ориентации, включая правых.
- О рисках бизнеса в России.
Откровения обанкротившегося японского ресторатора .
- Семейные миллионы.
Которые тут депутаты-миллионеры с элитными квартирами? Слазь с обсуждения, коли все законно.
- Гуамское ущелье продолжает оставаться закрытым .
Власти Апшеронского района, пытаясь сохранить лицо после принятия незаконного решения о закрытии ущелья, решили, что его можно посещать "в сопровождении инструкторов и в шлемах". Однако это не решает проблему.
- Дискредитация протестной активности .
Заявление о клевете УГМК и обыски в домах экоактивистов в Прихоперье.
- Без экономических и стратегических обоснований, но с экологическими последствиями.
Открытое письмо губернатору Воронежской области в связи с попыткой начала работ на медно-никелевых месторождениях в Воронежской области.
- Сочинская олимпиада.
Праздник тела и духа или соучастие в преступлениях?
- Никель, Хопёр и выхухоль.
В районе уникального Хоперского заповедника, через который протекает река Хопер, признанная ЮНЕСКО самой чистой рекой в Европе, собираются начать разработку никелевых месторождений.
- В Россию вернулись «соленые» зимы.
На тротуарах появилась старая добрая соль, а гранитную крошку заменили мраморной, превращающейся под колесами авто в пыль.
